Уолтер Тевис, "Ход королевы"

Ход королевы (в оригинале The Queens Gambit) - роман американского писателя Уолтера Тевиса, написанный еще в 1983 году, но получивший известность благодаря экранизации Netflix 2020 года.

Книга рассказывает об американской девочке Элизабет Хармон, которая, рано потеряв родителей и оказавшись в детском приюте, открывает для себя мир шахмат как способ сохранить свою личность и найти место в жизни. Характерной чертой американских детских приютов описываемого в романе периода 50-х гг. было не только строгое христианское воспитание, но и использование в рационе детей сильных успокоительных, вызывающих зависимость. В случае с героиней эта зависимость сохраняется и в старшем возрасте.

История о девочке, которая феноменально играет в шахматы.
И после прочтения возникает желание тоже научиться играть.

Отзыв на сайте labirint.ru

Перед нами история изломанной детской психики, которую излечивают вовсе не антидепрессанты и религиозный суррогат, которыми пичкают ее взрослые, а стремление к неведомому, огромному и прекрасному, которое открывалось ей в логике движения фигурок на видавшей виды доске, за которой проводил досуг уборщик в полутемном подвале.

Голая лампочка болталась на черном проводе между мистером Шейбелом и угольной печью. Бет старалась стоять так, чтобы тень от ее головы не падала на игральную доску. Было воскресное утро. Когда детей собрали в часовне на хор и духовные беседы, Бет подняла руку и попросила разрешения выйти в туалет. Вместо этого она спустилась сюда, в подвал, и уже минут десять наблюдала, как уборщик играет в шахматы. (...)

Черная тень от головы девочки лежала у ее ног на бетонном полу, а девочка стояла, смотрела на доску, не отрывая глаз, и ловила каждое движение игрока.

Уолтер Тевис "Ход королевы"

Игра на короткий период становится для героини пропуском во внешний мир, где проводятся соревнования, и где, будучи одиноким испуганным ребенком, она, подходя к доске, осознает свою силу и превосходство. Но Уолтер Тевис, один из самых экранизируемых американских авторов ("Цвет денег", "Человек, который упал на Землю"), не был бы Уолтером Тевисом, если бы не пытался вскрыть типичную социальную проблематику, в рамках которой развивается конфликт между талантливым ребенком, внутренне не приемлющим чуждые и навязываемые ему правила провинциального приюта с уклоном в религиозность, и директором, олицетворяющим бездушие данного вида заведений. Результат конфликта закономерен: отстранение маленькой Элизабет от занятий тем, что сформировало ее внутренний стержень и успело стать смыслом жизни.

В этом плане очень характерен момент, ставший предлогом для наказания: после изъятия из рациона детей таблеток, к которым сам же персонал выработал у них зависимость, тихая безобидная девочка, неспособная больше уснуть без них по ночам, преодолевает собственный страх и хладнокровно, как комбинацию на доске, планирует и осуществляет взлом приютской аптеки.

Не менее хладнокровно она ведет себя со взрослыми после провала. Эти расчетливость и хладнокровие, выработанные игрой, пусть и становятся причиной мелкой мести со стороны взрослых, одновременно позволяют добиться чего-то безмерно важного, чего, возможно, еще не понимает сама Элизабет.

В ситуации, где сами обстоятельства должны были подтолкнуть ее чувствовать вину, растерянность и беспомощность, морально подавить и сломить, она вдруг не теряет контроль над ситуацией и ищет пути для контратаки, уязвимость в чужой позиции: чем закладывает фундамент будущей себя.

- Мы обсуждали твое поведение целый час, Элизабет, - сказала миссис Дирдорфф, устремив на Бет ледяной угрожающий взгляд.
Бет смотрела на нее и молчала. Она чувствовала - происходит что-то похожее на игру в шахматы, а в шахматах нельзя позволить противнику угадать твой следующий ход.
- Твое поведение всех нас повергло в шок, Элизабет. (...)
- Мы все чудовищно разочарованы - начал мистер Шелл.
- Я не могу заснуть без таблеток, - сказала Бет.
Настала гробовая тишина - все потрясенно молчали некоторое время. Никто не ожидал, что она заговорит. Наконец миссис Дирдорфф обрела дар речи:
- Это одна из причин, по которым тебе больше нельзя их принимать. - В ее голосе было что-то странное - она как будто испугалась.
- Вы вообще не должны были давать их нам, - сказала Бет.
- Я не потерплю возражений от ребенка, - процедила миссис Дирдорфф. Она встала и подалась вперед, по направлению к Бет, упершись руками в стол. - Если еще раз позволишь себе так говорить со мной, ты пожалеешь.
У Бет перехватило дыхание. Тело миссис Дирдорфф вдруг показалось ей огромным, и она попятилась, будто прикоснувшись к чему-то обжигающе горячему.
Миссис Дирдорфф села и поправила очки.
- Отныне тебе запрещается посещение библиотеки и игровой площадки во дворе. Отменяется также кино по субботам, и ты должна быть в кровати ровно в восемь по вечерам. Ты поняла меня? (...)
- И вот еще что, Элизабет...
Бет с некоторым опасением взглянула на нее:
- Да, мэм?
Миссис Дирдорфф зловеще улыбнулась:
- Никаких шахмат. 

Уолтер Тевис "Ход королевы"

Поэтому книга, конечно же, не только о социальной проблематике, но, прежде всего, о борьбе и формировании характера. О том, как детский разум, открывший для себя достойные задачи взамен предлагаемых взрослыми пустышек (зубрежка церковных проповедей), начинает формировать себя сам, вопреки препятствующему его развитию окружению и неблагоприятным обстоятельствам.

В данном случае достойным вызовом для детского ума становится игра, за века эволюционировавшая в стройную и логичную систему, где за внешней статичностью и невзрачностью спрятана ее суть: противостояние стратегий, мыслей, идей. Шахматы в восприятии Элизабет - такая же реальность, как, например, восприятие водителем дорожной разметки и потоков движения. Позиции на доске в книге не менее вещественны и значимы, чем реальные локации. Закономерности и логика функционирования этой системы поглощают героиню настолько сильно, а восторг перед открывающимися на доске возможностями столь велик, что способны заменить Элизабет упоминавшиеся таблетки, зависимость от которых, поняв с возрастом их разрушительный эффект, она с трудом пытается преодолеть сознательно.

И здесь мы наблюдаем очередное смещение авторского ракурса: в какой-то момент книга о борьбе, как сражении с внешним, будь то неблагоприятные обстоятельства или противник по ту сторону доски, становится историей преодоления себя.

Покинув приют и, благодаря природному дару в сочетании с увлеченностью игрой и огромным трудолюбием, пройдя победным маршем турниры в родной стране, Элизабет встречает то, что рано или поздно должна была встретить, но к чему жизнь не смогла ее подготовить: поражение от соперника, в борьбе с которым, даже находясь на пике своей формы и не совершая никаких просчетов в игре, она бессильна.

Она поспешно перевела взгляд обратно на доску. Попыталась нанести контрудар двумя белыми слонами, но он нейтрализовал угрозу ходом пешки, перекрыв ею диагональ. Бет играла превосходно с самого начала и оставалась на высоком уровне, но Боргов ее превзошел. Нужно было ужесточать натиск.

И она ужесточила, и нашла блистательные ходы, которые никогда раньше не приходили ей в голову, но всего этого оказалось недостаточно. К тридцать пятом ходу у Бет пересохло в горле - прямо перед ней на доске позиции белых были смяты и опустошены, а сила черных неуклонно росла. Это было невероятно. Она играла лучше, чем когда-либо, а Боргов ее разгромил.

Уолтер Тевис "Ход королевы"

Пробуя уединиться наедине с доской и, как всегда прежде, разобраться с причинами поражения, она ощущает лишь безразличие к расставленным фигурам.

Уолтер Тевис показывает, как потеря веры в себя, ранее незыблемой, становится причиной глубокой внутренней трагедии, справиться с которой Элизабет пробует с помощью самых неподходящих, но единственно - кроме шахмат - знакомых ей средств: алкоголя и антидепрессантов, скатываясь в темную пропасть, на выход из которой нет ни намека.

Глубину пропасти в романе демонстрирует не только запущенный и заваленный мусором дом, душевно и физически разбитое состояние героини, но и местный турнир, на котором она должна защищать титул чемпионки штата, но проигрывает сопернику, намного уступающему ей по уровню.

Люди, собравшиеся вокруг их стола в небольшом зале, молча смотрели, как Бет все глубже уходит в оборону, стараясь не подавать виду, что нервничает, однако тревога прорывалась в движениях. Что происходит с ее мозгом? Она же не пила целый день и две ночи. Что с ней не так? В глубине души нарастал страх: что, если она каким-то образом загубила свой дар?..

- Потом, на двадцать третьем ходу, Фостер вдруг затеял череду разменов в центре доски, и Бет поняла, что не может это остановить. Девушка смотрела, как ее фигуры исчезают одна за другой, лагерь пустеет и мало-помалу она оказывается в безнадежно проигрышном положении перед соперником с материальным преимуществом двух пешек и рейтингом 1800 (...)

Бет в смятении, на ватных ногах, шагала по Мейн-стрит, запрещая себе думать о проигранной партии. Это было чудовищно. Захолустный турнир должен был стать для нее своего рода тестом - из тех, что устраивают себе алкоголики, - и она провалила испытание.

Уолтер Тевис "Ход королевы"

Интонация повествования меняется, и, согласуясь с событиями, вместо бескомпромиссной, уверенной в себе, презирающей или люто ненавидящей соперников героини (в общем-то, самоутверждающейся за счет побед) перед нами, после пережитого ею внутреннего кризиса, постепенно проступает новая Элизабет Хармон, не в меньшей степени сформированная шахматами - но уже в той их ипостаси, которая, в противовес западному хищному соперничеству, бытует на родине ее недосягаемого соперника, в СССР.

Так же, как когда-то для чтения шахматных изданий она учила русский язык, девятнадцатилетняя Элизабет постепенно проникается теми теплотой, уважением к соперникам и высотой человеческого духа, которые, оказывается, могут сопутствовать противостоянию разумов за доской, чему никак не могли научить ее легкие юношеские победы и всеобщее обожание.

Начав повторное восхождение к вершине с поисков единственной подруги, о которой героиня не удосуживалась вспомнить со времен расставания с приютом, она проходит через возвращение в подвальную комнатку, ставшую точкой отсчета в ее пути, где умерший уже уборщик, о котором она также не вспоминала, сделал иконостас из газетных вырезок с ее победами.

Перед итоговым московским турниром героиня Уолтера Тевиса, рискуя остаться без средств на поездку к своей мечте, отказывается зачитывать перед СМИ политическое антисоветское обращение, составленное христианской организацией, готовой оплатить ее поездку в Москву. Подобный шаг не вызывает понимания у бывшего чемпиона США и ее друга Бенни Уотса, но заглядывая во внутренний мир Элизабет Хармон, мы неожиданно обнаруживаем, что для нее, ранее всегда циничной и хладнокровной, привыкшей, что для достижения своих целей необходимо изворачиваться, лгать, красть (как, без тени сомнений, крала она шахматные журналы в лавке у дома и деньги на взнос для участия в своем первом турнире), предательство людей, на партиях которых она училась с самого детства - неприемлемо.

Автор заканчивает путь своей героини характерной сценой в одном из летних московских парков, где пожилые люди, сидя на лавочках, буднично играют в столь любимую ей игру. Чужая страна оказывается совсем не тем средоточием зла, как ей рассказывали на религиозных проповедях в приюте, равно как и советские гроссмейстеры - совсем не теми звероподобными людьми с каменными выражениями лиц, успех которых обусловлен лишь всемерной поддержкой государства и фанатизмом, и которых она боялась и ненавидела.

Лученко сидел в глубокой задумчивости, словно читал философский трактат и только что отложил книгу, чтобы осмыслить сложный тезис. (...) Он вскинул на нее взгляд - мимолетный, усталый, в котором был весь огромный опыт и вся долгая карьера талантливого шахматиста, - затем еще раз, последний, посмотрел на черную ладейную пешку, стоявшую теперь на пятой горизонтали. И встал из-за стола.
- Превосходно! - сказал Лученко по-английски. - Прекрасная победа!
Это прозвучало так по-дружески, что Бет от изумления не нашла что ответить.
- Превосходно, - повторил он. Затем взял своего короля, задумчиво подержал его в руке, положил на доску и утомленно улыбнулся: - Сдаюсь с облегчением.
В его поведении не было ни капли злобы. Он говорил так искренне и естественно, что Бет внезапно устыдилась. Она протянула Лученко руку, и тот ее тепло пожал.
- Я играю ваши партии в уме с тех пор, как была совсем маленькой, - сказала она. - Я всегда вами восхищалась.

(...) Солнечный свет просачивался сквозь кроны деревьев у нее над головой. Все скамейки, как и в прошлый раз, были заняты, как ей казалось, теми же самыми людьми. Знают ли они, что за девушка шагает мимо по тропинкам, - не имело значения. Бет направлялась к большой поляне. Никто на нее не смотрел. Она подошла к павильону и поднялась по истертым ступеням.
В середине первого ряда бетонных столов сидел мужчина лет шестидесяти пяти, один напротив шахматной доски с расставленными фигурами и пешками. На нем были обычная серая кепка и серая хлопчатобумажная рубашка с закатанными рукавами. Когда Бет остановилась около стола, старик вопросительно взглянул на нее, но в его глазах не было узнавания. Она села напротив, со стороны черного лагеря, и спросила, тщательно выговаривая русские слова:
- Сыграем в шахматы?

Уолтер Тевис "Ход королевы"